Тень Уробороса (Лицедеи) - Страница 324

324

До поры до времени все шло гладко. Но однажды, когда группы, сформированные майорами Калиостро и Буш-Яновской уже отбыли в Солнечную систему, случилась беда.

Эфий примчался из леса во все лопатки, взмыленный и перепуганный:

— Тегинантьеста! — вопил он, забыв договоренность общаться знакомыми словами из кванторлингвы. — Там! Там! Тегинантьеста убил кьелофиар… дрюня! Убил совсем — мёртво!

На его крики сбежалось полпоселка медиков, и это еще хорошо, что клеомедянина не понесло в город.

— Поехали, покажешь, — без лишних расспросов приказал Савский, тут же запрыгивая на гравицикл. — Господа, а вы покуда вызовите нам в сопровождение кого-нибудь из военных…

Я тут же нажал горячую кнопку своего ретранслятора и услышал мягко картавящий голос Джо: «Да, Кристиан?»

— Нужна помощь, пришлешь кого-нибудь для сопровождения в лес? Жду в поселке.

— Сейчас будут.

Чезаре, Марчелло и Витторио появились минут через пять, не больше. На гравицикле Марчелло место пустовало, и я запрыгнул сзади него, пристегивая к поясу аптечку.

— Вот это правильно! — одобрил он, оглядываясь через плечо. — Аптечка — самое важное. Ну там… голову пришить на место кому-нибудь…

— Куда едем? — перебил его Чезаре.

— На запад, надо догнать господина Савского с Эфием.

Когда три наших гравицикла уже неслись по узкой лесной тропе, то поднимаясь на холм, то ныряя в низины, Витторио весело прокричал клеомедянину:

— Так что, говоришь, в джунглях завелась дрюня-маньяк?

— Тегинантьеста! — тут же отозвался Эфий. — Там! Мёртво дрюня.

— Злой дух вселился в мертвую дрюню, — похохатывая, «перевел» Марчелло. — Что-то в этом роде я и предполагал. Хей, Порко! Ты проспорил нам с Чезом по пятисотке!

Витторио по-итальянски посоветовал Марчелло приложиться к своей пятой точке, и Чез, не оборачиваясь, легонько съездил ему локтем под дых. Выглядел он сурово и всем своим видом глаголил: «Я ведь вас предупреждал, глупцы!»

Ехать пришлось долго, и мы стали удивляться, как это Эфий пешком успевает уйти так далеко от города, а потом еще и вернуться.

— Я не ходал ногой! — объяснил он, и никто из «эльфов» не понял, что это значит; Савский же обернулся и пристально посмотрел на меня. — Я леж на поляне и спать…

— Тьфу! — Чезаре затормозил так резко, что их с Витторио занесло, а мы с Марчелло едва не въехали в них сбоку. — У этого болвана во сне разыгралось его иммагинационе морбоза, а мы, как последние буффоне, помчали проверять бред!

— Нет! Я видеть!

Савский развернул гравицикл и подъехал посоветоваться.

— Господин Ломброни, я вас понимаю, но несмотря на это — надо отработать эту версию.

Чезаре фыркнул, рыкнул что-то непереводимое (отчего Витторио захихикал, а Марчелло воздел очи к небесам и стал похож на одного знакомого монаха, который пел у нас на правом клиросе в Хеала) и снова включил скорость.

— Марчелло, догони, пожалуйста, Савского, — попросил я.

Что люблю в «Черных эльфах» — это отсутствие лишних вопросов. Вильнув, мы обогнали Чеза и Витторио, получили несколько пощечин ветками, и через пару секунд Марчелло оказался коленом к колену с Савским, в своем костюме для путешествий, пробковой шляпе и лихо трепещущем за спиной шейном платке похожим на авантюриста-археолога их старых фильмов.

— Вы же уже поняли, что это может оказаться в другой части географии? — спросил я. — Он забирался туда не в физическом виде…

— Я понял, понял, — отозвался академик. — Но проедем, пока возможно.

— Есть способ проще.

— Да?

— Да. Вернуться, дождаться, когда он успокоится, и попробовать совершить с ним прогулку. Вы понимаете, о чем я…

— Давайте все-таки рискнем, а потом, если ничего не получится, сделаем, как говорите вы.

Я кивнул, и мы вернулись на прежнее место — замыкать нашу кавалькаду.

Вскоре за нами увязался табун дрюнь. Бросив свое занятие — поедание листвы — они помчались за гравициклами, радостно курлыкая и роняя из пастей недожеванную зелень. Неслись они, комично маяча из стороны в сторону, как переполошенные куры, и шлепали раздвоенными культями лап по влажной почве. Некоторые поскальзывались, падали, но тут же нагоняли остальных. И все-таки состязание с техникой оказалось им не под силу. Утомившись, животные прекратили преследование.

И вот тропа кончилась. Мы снова остановились, а Эфий показывал пальцами на заросли, стеной перегородившие нам путь.

— Так, баста! Парень, это не дело! Покажи-ка нам это место на карте, и мы отправим туда флайер, да и нон це проблема! — сказал Чезаре, разворачивая в воздухе голограмму, от которой Эфий отшатнулся, как от прокаженного, и едва не опрокинул гравицикл с Савским в придачу.

— Жаль уходить ни с чем… — вздохнул академик. — А ведь там и впрямь что-то стоящее внимания!

— Дрюня-людоед? — уточнил Витторио и, пользуясь перерывом, начал торопливо щелкать свои орешки.

— Это вряд ли, — Савский не заметил или не пожелал заметить иронии Малареды. — По морфологии своей дрюни травоядны.

— О-ла, синьор Савский, все это чрезвычайно познавательно, и тем не менее я настаиваю, чтобы парень показал мне точку на карте, а больше тут ничего не нужно говорить!

Мы с Савским принялись уговаривать клеомедянина в меру своих способностей и даже преуспели, потому что через несколько минут он хоть и не без ужаса, но осмелился посмотреть на повисшую у нас над головой полупрозрачную картину леса.

— Смотри, Эфий! — Савский развел руками. — Вот этот лес, вот весь он, находится еще и вот здесь…

324